Надежда Кузьмина - Добыча дракона [СИ]
Почувствовав прикосновение, Мать обернулась, вытаращила на ожившую святую глаза и завизжала резаным поросенком, глядя, как статуя брезгливо поднесла портки к носу, понюхала, фыркнула и отшвырнула прочь. Пригрозив продолжающей визжать Настоятельнице пальцем, Цецилия задумалась, потом приподняла подол длинного одеяния и отвесила Матери пинка. Та, завывая на лету словно баньши, которой тролль ногу отдавил, задом наперед точно вписалась в дверной проем и улетела во двор, где и впахалась в мокрую клумбу. Святая Цецилия обвела остальных взглядом, милостиво кивнула, мол, можете начинать молитву, и снова застыла в каменной неподвижности.
Ясное дело, молебна не получилось. Зато, поскольку воля Небес была высказана однозначно, произошла смена власти. Место Настоятельницы заняла её заместительница по хозяйственной части, а бывшую Мать заперли в подвале, до получения из Храма распоряжений о судьбе отступницы.
Мы, пользуясь наступившей неразберихой, превратили воду в колодце в яблочный сидр — пусть народ порадуется. Потом вернулись к покоям Настоятельницы и разбудили спящего там мужика, запустив в комнату несколько с собаку размером фантомных черных крыс с красными горящими глазами. Ти сказал, что у меня нездоровая фантазия, но желаемого эффекта я добилась — голый Настоятель, прикрыв самое дорогое бесхозным чепцом, с воплями вылетел из покоев Матери, и его целый час ловили по всему монастырю призванные на помощь конюх и сторож. Я с гордостью подумала, что рассказов о сегодняшнем дне хватит монахиням не на один месяц.
Эрис и Эмит в сопровождении Шона вернулись к обеду и горестно взвыли, узнав, какое веселье пропустили.
Мы попрощались — через пару недель встретимся в Ларране — и покинули монастырь.
Глава восьмая
Единственный способ установить границы возможного —
попытаться сделать шаг за эти границы.
Второй закон Кларка.Я стояла на утесе с телепортом, в последний раз обводя взглядом серую, полустертую пеленой дождя из реальности долину.
— А море отсюда далеко?
— Да лиг сто — сто двадцать на север. А что?
— Я никогда не видела моря. Это же меньше часа драконьего лета? Давайте слетаем? Мы же успеем вернуться к балу?
— Бель, сейчас на Северном море начало сезона осенних штормов. Уже холодно, прибой сильный и купаться нельзя. Ты уверена, что хочешь?
— Уверена! Очень хочу!
Ти улыбнулся, отошел от обрыва и стал драконом:
— Залезайте!
В этот раз я взлетела на спину Шторма раньше Ардена, привычно устроилась в ложбине на загривке зверя, прижалась к нему, втягивая запах моря и нагретого металла и нежно гладя ладонями темную чешую с сапфировым отливом — как же он хорош и как я его люблю! Устроившийся за моей спиной Ар с восхищением провел рукой по рельефному гребню:
— Неужели и я буду таким?
Мрак уже кружил над нами, гигантской хищной тенью рассекая завесу дождя. Шторм, спружинив задними лапами, рывком кинул себя в воздух, распахнул крылья и стал мощными взмахами набирать высоту.
— Ти, не очень высоко, мне хочется видеть, что внизу, — попросила я.
Дракон сделал «горку», от которой захватило дух, и два темных силуэта понеслись на север. Я чувствовала, что обнимающий меня Ар тоже наслаждается полетом, будто примеряя на себя каждый взмах крыльев, каждый порыв ветра, сумасшедшую скорость, с которой мелькали под нами распадки и горные отроги этого пустынного края. Скоро леса и скалы сменились холмистой равниной с наростами бурых деревушек, распаханными уже пустыми черными полями, нитками мокрых разъезженных дорог. Вдали показался какой-то город — Мрак и Шторм, забрав вправо, в сторону Гномьих гор, обогнули его по широкой дуге.
Равнины сменились меловыми холмами и вересковыми пустошами, и, наконец, последний раз взмахнув крыльями, драконы приземлились на краю цепи обрывающихся вниз утесов. Первое, что я почувствовала, был запах — соленый, свежий, влажный, резкий. Потом в уши ударил шум — будто там, внизу, ревело и перекатывалось чудовище — огромное, неустанное — раз за разом, опять и опять, снова и снова. Я перевела взгляд туда, где впереди заканчивалась земля — небо вдали расчерчивала надвое идеально ровная горизонтальная полоса, и я не сразу поняла, что нижняя часть того, что сначала показалось мне небом, была водой. Океан. Бесконечность. Стихия.
Борясь с ветром, подошла к самому краю обрыва. Ого! А высота-то тут не меньше ста локтей! И внизу, на черных скалах, ревел и бесновался прибой, разбиваясь о камни и брызгами взлетая выше места, где стояла я. Резкий ветер швырнул в лицо капли воды. Я запрокинула голову, слизывая с губ горько-соленую морось — частички океана.
Как описать то, что я чувствовала, смотря на эту бесконечную, безграничную, бескрайнюю неспокойную равнину, пенящуюся барашками волн? Вдали вода казалась спокойнее, светлее и синее, но ближе к берегу, там, где щерились скалы и над рифами бурлили водовороты, она была почти черной. Волны, достигая мелководья, поднимали головы, на них закручивались пенные гривы, и уже огромные валы обрушивались на казавшиеся сверху такими хрупкими утесы. Закрыв глаза, я стала слушать ритмичный и неумолчный рев бездны, ворочавшейся у меня под ногами.
— Бель, о чем ты думаешь? — раздался голос Ти.
— О свободе. О силе. О бесконечности. Смотри, вода, ударяясь о берег, разбивается на мельчайшие брызги, и кажется, что камень победил. Но самая крошечная капелька по-прежнему остается частичкой моря, и она осыплется вниз, снова сольется с волной и станет с ней целым, как будто никогда не терпела поражения. И ударит снова. И снова. И так до тех пор, пока не подточит камень, и он не сдастся и не обрушится, превратившись в мелкую обкатанную гальку. Море невозможно обуздать. Оно упорно, своенравно и всегда свободно. Понимаешь?
— Бель, ты сама, как стихия. Вот и чувствуешь сродство, — улыбнулся Ти чуть грустно.
Наверное, он прав. Я никогда не стану домашней. И свобода значит для меня больше всего остального. Я готова ограничить себя ради любви и долга, но это — те путы, которые наложу на себя сама. Только так.
— Ар, Шон, идите сюда, — позвала я. И объяснила:
— Я чувствую, мы должны слиться. Здесь и сейчас. Давайте?
— Только всё же немного отойдем от края, — улыбнулся Арден. — Так что уж лучше идите вы к нам.
Это слияние стало чем-то особенным и невероятным, непохожим на всё, что было раньше. В общую радугу нашего счастья я смогла принести с собой ощущение бескрайней мощи и запредельной свободы, которыми прониклась, стоя на краю обрыва. Мы вчетвером стали той самой волной — вечной и бесконечной, простирающейся от горизонта до горизонта, не знающей ни мгновения покоя. Той, которую невозможно победить и нельзя раздробить на части, которую никому не удастся удержать или пленить, которая будет накатывать снова и снова, пока не добьется своего. А еще было чувство нереальной свободы — весь мир, сияющий, многогранный, прекрасный, лежал пред нами, мы разлетались над ним брызгами, проносились ветром, проливались дождем. И краски от этого становились ярче, радуга искрилась немыслимыми оттенками, как будто именно мы несли в мир дыхание и волшебство жизни, чудо магии. Я сфокусировала глаза на Шоне — он сиял, впитывая невероятную картину, немыслимые цвета и ощущения нашей общей реальности. Арден и Тиану приникли с двух сторон к моему рту поцелуями, и я умудрялась отвечать им обоим. Я почувствовала, как парни, обняв меня с двух сторон, приподняли, оторвав от земли. Посмотрела вниз — мы зависли в воздухе высоко над утесом, медленно дрейфуя в сторону океана… Оо-о! Может, это и не Ти с Арденом? Но, кто бы ни поднял нас, стоит позаботиться о мягкой посадке.
